Ню – одна из констант творчества Энгра. Шарль Бодлер говорил, что художник “следует изгибам женского тела со страстью пылкого любовника”. Теофилъ Готъе считал “Венеру Анадиомену” Энгра возрождением греческого классицизма, назвав ее “заново открытой Венерой, высеченной великим Апеллесом”. “Источник”, 1820-1856 представляет зрителю еще один архетип классической фигуры, предельно идеализированный и вместе с тем насквозь чувственный.
Над своими ню Энгр работал чрезвычайно кропотливо, пытаясь сочетать в них эмоциональность со строгостью и неотменимостью формы. Подготовительные рисунки к “Большой, одалиске” показывают длительный процесс поиска той единственно нужной позы героини, благодаря которой картина превращается в истинный шедевр. И если в начальных этюдах художник явно увлекался определенной “эротизацией” будущей картины, то постепенно эмоциональная игра уступила место тщательной “формальной” работе.
Произошла трансформация женского тела в пластичную форму-идею, что, впрочем, не убавило у созданного образа живости и эротической привлекательности. Подобная идеализация вообще является характерной чертой ню Энгра. Такой подход не всегда приветствовался художественной критикой. Так, шею героини “Роже и Анжелики” остроумцы называли “третьей грудью”. Похожие слова говорились и о картине “Закованная Анжелика”.
Шею богини с картины “Юпитер и Фетида” сравнивали с зобом, а у “Большой одалиски” находили лишний шейный позвонок. При этом не видели преемственности дерзаний Энгра, идущих от опытов искажения формы, которыми “отметились” в истории живописи итальянские и французские маньеристы.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)