Композиционные наброски и эскизы, натурные зарисовки, работы на передачу состояния, исполненные в графической технике, появлялись на всем протяжении творческого пути художника. Саврасов никогда не оставлял этого вида изобразительного искусства.
Часто художник пользовался техникой папье-пеле. В художественных магазинах того времени продавалась специальная, так называемая гипсовая, бумага. Довольно плотная бумажная основа покрывалась несколькими тончайшими слоями гипса. Слои тонировались легкими серыми, голубоватыми, зеленоватыми, розоватыми или желтоватыми оттенками.
Существовала даже специальная растяжка на одном листе: от более темных тонов в нижней части к облегченным в верхней. На этой бумаге художники рисовали обычным графитом или литографским карандашом, сепией, применяли растушку или местами проскребали тонированный гипс острым предметом до другого тона или до белой основы, чтобы появились светлые блики. Применение этой техники связано с определенными трудностями: она требует точности и уверенности в движении руки художника, так как слой гипса на бумаге столь нежен, что малейшая неточность может испортить всю работу.
Прекрасными образцами техники папье-пеле могут служить листы “Вечер. Восход луны” , “Начало весны” и другие работы, созданные в разные периоды деятельности Саврасова, но не уступающие друг другу в выразительности и мастерстве исполнения. Монохромная гризайльная поверхность не мешает воспринимать произведения во всем многообразии и сложности замысла художника, который и при этих ограниченных возможностях сумел передать состояние бледно-солнечного дня ранней весны ; сгущающегося вечера; остывающей, туманящейся степи с лужами, впитавшими блеск небесного светила ; мутной ночи, растревоженной то показывающейся, то прячущейся за облаками луной ; светлых городских сумерек с рано зажженными фонарями.
В графике художник чувствует себя еще более свободным, раскованным, чем в живописи, – он позволяет себе почти экспрессионистические “выходки”, привлекая в качестве выразительных средств формальную игру контрастных тональных отношений, грубый черный контур, “неаккуратность” заливки и штриховки, но при этом всегда сохраняет чувство цельности и общей гармонии листа, отчего небольшой рисунок приобретает монументальность.
Сюжет, который художник разрабатывает в рисунке, иногда получает продолжение в его живописных работах, а порой использованный в картине мотив по-новому, интересно воплощается в графической технике. Так, несомненно, перекликаются полотно “Весенний день” и исполненный спустя три года рисунок “Начало весны”. Ясность и конкретность силуэтов в картине, ее необычный “коричневато-выцветший”, вызывающий ассоциации со старой фотографией колорит наводят на мысль о графике.
Группа деревьев с воздетыми к небу ветвями эффектно смотрится на фоне белого снега и нежно голубеющего небосвода.
Кажется, что именно вокруг этих деревьев организована картина, хотя в ней имеется весь значимый для Саврасова традиционный набор деталей: вода на первом плане с отражающимся в ней небом, раскрытая изгородь, уходящая вдаль дорога, избушка с вьющимся из трубы дымком, лес или роща на дальнем плане. В соответствии с излюбленным композиционным приемом художника оставлен свободным, как бы для “разбега”, “вход” в картину, хотя в буквальном смысле слова войти туда, перебравшись через огромную лужу растаявшего снега, не так-то просто.
В центральной части полотна сосредоточен главный мотив: группа деревьев и изгородь, за которыми начинается обжитое человеком пространство. Наезженная в этой части дорога ведет к избушкам. За ними роща, не позволяющая глазу проникнуть глубже, а только выше, к трогательно голубеющему небу. Зато весенняя обнаженность деревьев центрального плана не мешает добраться взглядом до горизонта, свободного в правой части картины, и там, встретившись с такой же прозрачной группой деревьев, вернуться обратно.
Распахнутый настежь, весь какой-то “проветренный”, пейзаж “Весенний день” типичен для Саврасова. Художник сумел найти органичное соединение интимности обжитого уголка природы и картинности вида. Возможно потому он так и любил изображать весну, что именно в это время года любой, даже самый малый кусочек местности открыт и хорошо просматривается в окружающем пространстве.
Рисунок “Начало весны” гораздо лаконичнее, строже, но и монументальнее. Он лишен тех повествовательных подробностей о русской весне, которых немало в картине. Фрагмент картины превращается в самостоятельное произведение, но его главная идея сохраняется.
Хрупкая прозрачность, призрачность весеннего дня, просачивающегося сквозь вознесенные к небу стволы и ветви деревьев, наполняет все особым поэтическим настроением: “На бледно-голубой эмали…” . Деревья и вода, деревья и небо эхом отзываются друг в друге. Мотив отражения, который будет столь популярен в искусстве начала XX столетия, здесь найден словно случайно, но при этом замечательно обыгран. Саврасов ничего не придумал: в дни весеннего разлива вода и небо, кажется, меняются местами, – но он сумел это увидеть и сделать из этого сюжет.
(2 votes, average: 3.50 out of 5)