Часть с изображением Троицы столь же замечательна по концепции, как и композиция с женскими фигурами. Это один из старейших, если не самый ранний, образец гризайли, имитирующий каменную скульптуру на внешней секции алтаря. Идея заключалась не только в том, что закрытая сторона алтаря создавала иллюзию слияния со стеной церкви за ней, но также и в том, что она должна оказаться внутренним, подчиненным изображением, подчеркивающим контраст с богатыми красками открывающихся по праздникам створок.
Здесь также имеет место взаимодействие между иллюзией и реальностью.
Подобно нераскрашенным каменным изваяниям статуи установлены в нишах на многоугольных постаментах; впалые зрачки Бога-Отца слегка повернуты вправо в соответствии с перспективой ниши, взгляд на которую падает также справа. Скульптуры чрезвычайно правдоподобны; при этом реальность их очертаний создает впечатление того, что они ожили благодаря покрывающим их краскам. Кажется, что мертвый Иисус все еще демонстрирует свою рану в боку.
Скрытый смысл этой сцены – реалистичная передача темы Пьеты. Тень и полутень, созданные благодаря яркому свету из окна справа, усугубляют реализм произведения. Скульптуры трудившегося в Дижоне Клауса Слютера и творившего в Валансьенне его знаменитого предшественника Андре Боневе близки к этому произведению своим осязаемым трехмерным пространством; Кампен наверняка видел их. Произведение мастера написано гризайлью на тонком льне, закрепленном на доске.
Такую же конструкцию имеют и другие картины на внешних сторонах створок алтаря, возможно, для их защиты во время открытия от сырости церковных стен.
(2 votes, average: 2.50 out of 5)