Подход Боттичелли к иллюстрированию “Рая” удивителен в своей новизне. Художник отказывается от современной ему традиции развертывания повествовательной линии текста. Он дает лишь суммарное представление о песни, концентрируя ее содержание в лаконичной выразительности двух фигур, Данте и Беатриче, заключенных в круг неба.
В иллюстрациях к “Раю” почти всю плоскость листа заполняют фигуры Данте и Беатриче, и их бесконечно повторяющемся диалоге раскрываются тончайшие оттенки чувства: радостный порыв, вера, смущение, укор, восхищение; живые, порывистые росчерки линий на ничем не заполненном белом фоне создают ощущение радостной вибрации, заполненности светом всего пространства. Сила воздействия рисунков во внушаемости образов “Рая”. Почти нематериальные очертания круга передают ощущение свето-воздушной безграничности. Языки пламени душ, возникающие из трепещущих орнаментальных завитков, отражают звучание небесного света.
Художник показывает отсвет райских видений в фигурах путешественников, в их мимике, согласованности движений, игре складок их одежд.
И еще одна особенность появляется в последних рисунках серии: Беатриче, это воплощение красоты, некрасива и почти на две головы выше Данте! Нет сомнения в том, что этим масштабным различием Боттичелли стремился передать большую значимость образа Беатриче и, может быть, то ощущение ее превосходства и собственного ничтожества, которое испытывал в ее присутствии Данте. Проблема соотношения красоты физической и духовной постоянно вставала перед Боттичелли, и он пытался решить ее, дав язычески прекрасному телу своей Венеры лицо задумчивой Мадонны.
Лицо Беатриче не красиво, но у нее поразительно красивые, большие и трепетно одухотворенные руки и какая-то особая порывистая грация движений.
На рисунке, иллюстрирующем Песнь тридцатую “Божественной комедии”, Боттичелли изобразил, как Данте и Беатриче возносятся по реке света в Эмпирей – наивысшие небеса. В потоке света резвятся маленькие путти, затем ныряют в цветущие заросли по бокам от реки света. Правая часть рисунка – только набросок серебряным карандашом, не заретушированная чернилами.
Мне ставшая и властью и опорой, Рекла: “Из тела высшего подъяты Мы в чистый свет”. И сказано синьорой: “Свет интеллекта, любовью богатый, Любовью к благу, чьи безмерны лики, Лики, которых не сочтешь услад ты И словно молнья поражает зренье, Так, что померкнет и неразличимо Уже и боле яркое всеченье, Так я охвачен был светом живым, а Все остальное скрыли занавески Сиянья, в коем гаснет все, что зримо. .
Смысл “Комедии” сплетается с неоплатоническим представлением о высшем мире проявления сверхчувственной красоты, где душа, свободная от телесного плена, поднимается через созерцание ступеней божественной эманации к изначальному и конечному Единству.
(2 votes, average: 3.00 out of 5)