Сколько ни смотрю на эту картину, взгляд каждый раз, скользнув мимо “виновницы”, переходит на линии стен, окна, деревьев и домов, в него заглядывающих. Что с ними случилось? Почему они вдруг отклонились от своих горизонталей и вертикалей, пришли в движение и устремились куда-то вверх, влево?
Так что крестьянская изба качнулась, словно колыбель, и поплыла, влившись в чей-то неведомый танец, такой странный для привыкшего к неподвижному, статичному фону глаза… Что это – причуда художника со смешным именем Кузьма и нелепой фамилией Петров-Водкин, ясно намекающей привыкшему к “ясности” уму, что глубины здесь не найдешь? А потом взгляд притягивает, приковывает своей синевой прямоугольник окна…
Окно на картине всегда “играло роль” – то манило за горизонт, то пугало огромностью мира и звало остаться под защитой дома, но неизменно противопоставляло, наделяло противоположными характеристиками два пространства, человеческое и планетарное.
У Петрова-Водкина окно – соединяет, объединяет. Он еще мальчиком сделал удивительное “космическое открытие” – лежа как-то на спине на холме, высившемся над Волгой, увидел землю как планету. “Очертя глазами весь горизонт, воспринимая его целиком, я оказался на отрезке шара, причем шара полого, с обратной вогнутостью, – я очутился как бы в чаше, накрытой трехчетвертьшарием небесного свода. Неожиданная, совершенно новая сферичность обняла меня на этом затоновском холме.
Самое головокружительное по захвату было то, что земля оказалась не горизонтальной и Волга держалась на отвесных округлостях ее массива, и я сам не лежал, а как бы висел на земной стене”.
Спустя годы это открытие преобразовалось в его теорию сферической перспективы. Так вот почему линии картины устремляются вверх и влево – в самом деле, словно в чаше, словно в бережных ладонях дома и планеты оказываются мать и дитя! Но Земля – помните? – странница. Она ни на секунду не останавливается, каждое мгновение совершая головокружительное движение – вокруг своей оси, вокруг Солнца, вокруг центра Галактики вместе с Солнечной системой, вместе с Галактикой вокруг еще какого-то неведомого центра… А вместе с планетой и человек, ее маленький обитатель, совершает то же головокружительное движение, участвует в общей жизни планет и звезд, жизни, где все взаимообусловлено, где ото всего ко всему протянуты невидимые связующие нити…
Только человек об этом давно забыл. Ограничил свое жизненное пространство – и ограничил самого себя.
Разделил целое на кусочки, присвоив себе один из них, – и утратил собственную целостность. А художнику, это ощущавшему, подобно многим на рубеже двух веков – двух эпох, важнее всего было утраченную целостность восстановить. “Быть собирателями человека на земле” – в этом Петров-Водкин видел роль, задачу людей искусства… Вот почему простая крестьянская изба, качнувшись, точно колыбель, вовлекает ее обитателей и зрителя в свое движение, общее движение всей многообразной жизни! Чтобы вернуть человека планете, а человеку – планету…
Но хватит ли этого, чтобы “объединить воедино всю разбитую по народностям и странам красоту миропонимания”, чтобы вернуть человеку целостность? Для этого ему нужна опора, своя собственная ось, вокруг которой он смог бы выстроить жизнь, – нужно все то, что останется для него важным и ценным, какие бы ни пришли времена…
Смысловым центром картины является фигура матери. В ней вроде бы нет ничего примечательного – молодая миловидная крестьянка, бережно обнимая, кормит свое дитя… Но что-то в ней неуловимо напоминает Мадонн итальянского Ренессанса и русских Богородиц – положение фигуры, поза, взгляд не “дословно цитируют”, а обращают к тому вечному образу, который вдохновлял и художников Возрождения, и наших иконописцев, – к образу Материнства.
А значит, заботы, защиты, Любви, которая обнимает, согревает, дарит и оберегает жизнь не одного только ребенка, а всего, что ее окружает, к чему она прикасается, – Любви, которая оберегает Жизнь. Мать – это еще и Дом, родина земная и Родина небесная, истоки человека на земле и Истоки на Небе…
Фигура женщины на картине единственная вертикаль, единственная ось. Она словно собирает вокруг себя все то, без чего человеку трудно осуществиться, найти опору, трудно быть. Сможет ли он, не помня своих Истоков, укрыться от одиночества и страха? противостоять разрушающим ветрам отчаяния и неверия? Сможет ли любить и сострадать по-настоящему, отзываться на чужую боль, рваться другому на помощь?
Научится ли созидать? Поймет ли, ради чего пришел на Землю?..
(2 votes, average: 3.50 out of 5)