Этот ранний шедевр Фра Анджелико стал тем образцом, которому следовали многие другие художники эпохи Раннего Возрождения, обращавшиеся к сюжету Благовещения. На панели изображен важнейший эпизод Нового Завета – архангел Гавриил является к Деве Марии, чтобы сообщить ей о том, что она избрана стать матерью Сына Божьего. Прекрасная и благочестивая, Дева Мария, сидя в сводчатой лоджии, читает Библию. Как бы озвучивая картину, художник пишет золотыми буквами слова явившегося к ней посланника Небес: “Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя”.
Пораженная явлением архангела, Дева Мария отвечает, смиренно сложив руки на груди: “Се, раба Господня; да будет Мне по слову твоему”. При этом диалоге присутствует Святой Дух, традиционно изображенный в виде голубя.
Именно от Духа Святого и произошло, согласно Писанию, зачатие Бога-Сына. На заднем плане Фра Анджелико изобразил сцену изгнания Адама и Евы из рая, как бы протянув логическую цепочку – от момента грехопадения человека до момента, когда в мир является Бог, дабы своими страданиями искупить грехи людей. Ранний шедевр Фра Анджелико демонстрирует его мастерство и как художника, и как рисовальщика.
Картина, в соответствии с тогдашней традицией, написана яичной темперой на деревянной панели. О технике письма яичной темперой мы можем узнать из “Наставления живописцу” Ченнино Ченнини, увидевшего свет приблизительно в 1400 году.
Последовательность действий художника, работающего в этой технике, такова. Сначала он должен был нанести на доску несколько слоев смешанного с клеем гипса, который далее закрашивался белой краской и тщательно шлифовался. После этого мастер обозначал на созданной основе контуры будущей картины, чаще выдавливая их заостренной деревянной палочкой – стилом. Те места картины, где предстояло изобразить нимбы, покрывались в несколько слоев красной глиной, а сверху – тонким золотым листом, наклеенным на яичный белок, с последующей полировкой. Остальные детали писались порошкообразными цветными пигментами, разведенными на яичном желтке, то есть темперой.
Темпера быстро сохнет; этим диктовалась стремительность работы – от художника требовалось при этом не допустить ни единой ошибки и закончить каждый фрагмент картины до того, как засохнет краска. Сначала он занимался фоном и тканями и только потом переходил к телесным тонам.
Фра Анджелико любил сюжет Благовещения и писал его не однажды – всякий раз по-новому нюансируя его. В сущности, если выстроить его “Благовещения” в один хронологический ряд, то этот ряд станет неплохим зеркалом эволюции творческой манеры мастера. С этим шедевром Фра Анджелико связаны таинственные загадки. В частности, известно, что около этого же времени художник работал над еще одним “Благовещением” – для церкви Сан-Алессандро в Брешии.
Некоторые исследователи утверждают, что законченная картина была доставлена заказчикам, но позднее погибла.
При этом ничего не известно о том, что это будто бы утерянное “Благовещение” когда-либо украшало церковь в Брешии. Известно как раз другое – десятью годами позже та же церковь заказала новое “Благовещение” – на этот раз художнику Якопо Беллини, который и выполнил заказ. Его работа по сию пору находится в Брешии. Возникает вопрос – действительно ли картина, созданная Фра Анджелико для церкви Сан-Алессандро, бесследно исчезла?
Или ею и является тот шедевр, который представлен в этом разделе? Ответить на эти вопросы наверняка невозможно, но – если следовать логике – существует большая вероятность того, что именно это “Благовещение” Фра Анджелико по какой-то причине было отклонено первоначальным заказчиком и позже оказалось в Кортоне. Можно даже предположить, что это была за причина.
Слишком многое в этой работе выглядело для тех времен “чрезмерно” новаторским, выбивающимся из веками установленной традиции, слишком эмоциональным, неканоническим.
Вызывала многие споры и изящная пределла кортонского “Благовещения” Фра Анджелико. Она состоит из пяти композиций, посвященных жизни Богородицы, и двух – посвященных жизни святого Доминика. Особенным изяществом отличается композиция “Встреча Марии и Елизаветы” . Женская фигура, помещенная на фоне величественного пейзажа в левой части этого фрагмента, написана столь пластически мощно, что долгое время приписывалась кисти Пьеро делла Франческа. Сейчас можно считать доказанным, что все эти работы собственноручно исполнил
(2 votes, average: 4.50 out of 5)